Неточные совпадения
Один из них был важный: седовласый, вихрастый, с отвисшими щеками и все презирающим взглядом строго выпученных мутноватых глаз человека, утомленного
славой. Он великолепно носил бархатную визитку, мягкие замшевые ботинки; под его подбородком бульдога завязан пышным бантом голубой галстух; страдая подагрой, он ходил так осторожно, как будто и землю
презирал. Пил и ел он много, говорил мало, и, чье бы имя ни называли при нем, он, отмахиваясь тяжелой, синеватой кистью руки, возглашал барским, рокочущим басом...
Гордая воля и независимость никого не боятся и открыто
идут избранным путем,
презирая ложь и мышиную беготню и вынося мужественно все последствия смелых и своевольных шагов!
Пусть вас клянут,
презирают во имя его —
идите: тогда только призвание и служение совершатся, и тогда будет «многа ваша мзда», то есть бессмертие.
— Бабушка
презирает меня, любит из жалости! Нельзя жить, я умру! — шептала она Райскому. Тот бросался к Татьяне Марковне, передавая ей новые муки Веры. К ужасу его, бабушка, как потерянная, слушала эти тихие стоны Веры, не находя в себе сил утешить ее, бледнела и
шла молиться.
— Каждый раз, как вхожу к вам, вы смотрите с таким любопытством: «Опять, дескать, не объявил?» Подождите, не
презирайте очень. Не так ведь оно легко сделать, как вам кажется. Я, может быть, еще и не сделаю вовсе. Не
пойдете же вы на меня доносить тогда, а?
Мужики
презирали его и всю его семью; они даже раз жаловались на него миром Сенатору и моему отцу, которые просили митрополита взойти в разбор. Крестьяне обвиняли его в очень больших запросах денег за требы, в том, что он не хоронил более трех дней без платы вперед, а венчать вовсе отказывался. Митрополит или консистория нашли просьбу крестьян справедливой и
послали отца Иоанна на два или на три месяца толочь воду. Поп возвратился после архипастырского исправления не только вдвое пьяницей, но и вором.
Как Раиса Павловна ни
презирала Тетюева, но все-таки сомневалась, что он
пойдет на такую сделку, что и высказала Прейну, который только захохотал в ответ.
Забиякин. Засвидетельствовав, как я сказал, нанесенное мне оскорбление, я
пошел к господину полицеймейстеру… Верьте, князь, что не будь я дворянин, не будь я, можно сказать, связан этим званием, я
презрел бы все это… Но, как дворянин, я не принадлежу себе и в нанесенном мне оскорблении вижу оскорбление благородного сословия, к которому имею счастие принадлежать! Я слишком хорошо помню стихи старика Державина...
«Ну, конечно, Зиночка Белышева не датчанка, не норвежка, но, судя по тому, как она ходит, и как танцует, и как она чутка к ритму и гибка и ловка в движениях, можно предположить, что она, пожалуй, очень искусна в работе на коньках. А вдруг я окажусь не только слегка слабее ее, а гораздо ниже. Нет! Этого унижения я не могу допустить, да и она меня начнет немного
презирать.
Иду сейчас же упражняться».
С высоты своей
славы — пусть только московской, но несомненной — он, как и почти все музыкальные маэстро,
презирал большую, невежественную толпу и был совсем не чувствителен к комплиментам.
— Лучше всего, когда он к вам придет, — подхватила вдруг Марья Тимофеевна, высовываясь из своего кресла, — то
пошлите его в лакейскую. Пусть он там на залавке в свои козыри с ними поиграет, а мы будем здесь сидеть кофей пить. Чашку-то кофею еще можно ему
послать, но я глубоко его
презираю.
—
Слава всевышнему! — сказал он, поднимая глаза к небу. — Его волей вселяется в сердца людей маловедомых великое изречение: «Блюдите, да не
презрите единого от малых сих!»
Но с ним Фарлаф, чуждаясь
славы,
Вдали от вражеских мечей,
В душе
презрев тревоги стана,
Стоял на страже у дверей.
Его убийца хладнокровно
Навел удар… спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?.. Издалёка,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока.
Смеясь, он дерзко
презиралЗемли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей
славы,
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
Я отправился ее провожать. Стояла холодная зимняя ночь, но она отказалась от извозчика и
пошла пешком. Нужно было
идти на Выборгскую сторону, куда-то на Сампсониевский проспект. Она сама меня взяла под руку и дорогой рассказала, что у нее есть муж, который постоянно ее обманывает (как все мужчины), что, кроме того, есть дочь, девочка лет восьми, что ей вообще скучно и что она, наконец,
презирает всех мужчин.
«А! ничем! ничем! — говорит, — это я знаю: это тебя дьякон научил. Ты теперь, — говорит, —
презрев закон и религию,
идешь против мужа». И так меня тут таким словом обидел, что я тебе и сказать не могу.
Христос отвечал на действительность тем, что плакал, улыбался, печалился, гневался, даже тосковал; он не с улыбкой
шел навстречу страданиям и не
презирал смерти, а молился в саду Гефсиманском, чтобы его миновала чаша сия.
Он смеялся и говорил, а сам между тем пугливо и подозрительно посматривал на Соломона. Тот стоял в прежней позе и улыбался. Судя по его глазам и улыбке, он
презирал и ненавидел серьезно, но это так не
шло к его ощипанной фигурке, что, казалось Егорушке, вызывающую позу и едкое, презрительное выражение придал он себе нарочно, чтобы разыграть шута и насмешить дорогих гостей.
Он побежден, какая польза в том?
Мы тщетною победой увенчались.
Он вновь собрал рассеянное войско
И нам со стен Путивля угрожает.
Что делают меж тем герои наши?
Стоят у Кром, где кучка казаков
Смеются им из-под гнилой ограды.
Вот
слава! нет, я ими недоволен,
Пошлю тебя начальствовать над ними;
Не род, а ум поставлю в воеводы;
Пускай их спесь о местничестве тужит;
Пора
презреть мне ропот знатной черни
И гибельный обычай уничтожить.
Плод многих годов, бесчисленных опытов — прекрасный плод не награжденных ни
славою, ни почестьми бескорыстных трудов великих гениев — созревает; истинное просвещение разливается по всей стране; мы не
презираем и не боготворим иностранцев; мы сравнялись с ними; не желаем уже знать кое-как все, а стараемся изучить хорошо то, что знаем; народный характер и физиономия образуются, мы начинаем любить свой язык, уважать отечественные таланты и дорожить своей национальной
славою.
Я думала, что известные люди горды, неприступны, что они
презирают толпу и своею
славой, блеском своего имени как бы мстят ей за то, что она выше всего ставит знатность происхождения и богатство.
— То есть я хотел только сказать, Антон Антонович, что я
иду прямым путем, а окольным путем ходить
презираю, что я не интригант и что сим, если позволено только будет мне выразиться, могу весьма справедливо гордиться…
—
Иду я, Крестьян Иванович, — стал продолжать наш герой, — прямо, открыто и без окольных путей, потому что их
презираю и предоставляю это другим.
Небо, как бы единственно для
славы Ее, несколько раз помрачало тучами горизонт России в царствование великой Монархини, чтобы Она,
презирая бури и громы, могла доказать народам крепость души Своей: так искусный мореходец еще более славен опасностями, чрез которые провел он корабль свой в мирное пристанище.
Белинской. В своем сердце. У тебя есть великий источник блаженства, умей только почерпать из него. Ты имеешь скверную привычку рассматривать со всех сторон, анатомировать каждую крошку горя, которую судьба тебе
посылает; учись
презирать неприятности, наслаждаться настоящим, не заботиться о будущем и не жалеть о минувшем. Всё привычка в людях, а в тебе больше, чем в других; зачем не отстать, если видишь, что цель не может быть достигнута. Нет! вынь да положь. А кто после терпит?
— Ах, как все это нехорошо вышло! — сообщил он Половецкому. — Каялся я игумену, а он хоть бы слово… «Твое дело, тебе и знать». Вот и вес разговор…
Презирает он меня за мое малодушие. А все Ираклий подбивал… Сам-то не
пошел, а меня подвел. Кого угодно на грех наведет, строптивец… И надо мной же издевается.
Если он
пойдет за нею, он погубит себя; если он откажется, его назовут трусом и сам он будет
презирать себя.
Грекова. Я горда… Не умею пачкать рук… Я вам сказала, милостивый государь, что вы или необыкновенный человек, или же негодяй, теперь же я вам говорю, что вы необыкновенный негодяй!
Презираю вас! (
Идет к дому.) Не заплачу теперь… Я рада, что наконец-таки узнала, что вы за птица…
Когда человек привык жить только для
славы людской, то ему кажется трудным, если он не делает того, что все делают, прослыть глупым, невежественным или совсем дурным человеком. Но над всем, что трудно, надо работать. А над этим делом надо работать с двух сторон: одно — учиться
презирать суждения людей, и другое — учиться жить для делания таких дел, которые, хотя бы и осуждали за них люди, всегда хорошо делать.
Старик Иосаф был прежде всего твердый русский человек, который
презирал всякую кривду, всякое шатание житейское, как умственное, так и нравственное,
шел неуклонно своим прямым пугем, паче зеницы ока оберегая русские интересы православной русской церкви и своей многочисленной паствы; он охотно благословлял и содействовал открытию воскресных и народных школ, но не иначе как под руководством священников или людей лично ему известных; к нему
шел за советом и помощью всякий, действительно нуждающийся в совете либо в помощи, и никогда не получал себе отказа.
Нельзя
презирать чувственность, — ив ней надо видеть «образ и сияние
славы Божией» [Неточная цитата из книги Премудрости Соломона: «Она (Премудрость = София) есть дыхание силы Божией и чистое излияние
славы Вседержителя» (7:25).], каковым является божественная София.
Но ежели кто,
презирая горделивость,
пойдет против врага и противопоставит ему безграничное послушание своему пророку, враг страдает и мучится от такой насмешки над его гордостью.
Он смеялся над ней,
посылал ее ко всем чертям, говорил, что
презирает, ненавидит.
— Да, да, она пройдет, наверное, пройдет, только вы не
презирайте меня, Нина. О, я вырасту и буду храбрым. Я
пойду в горы, найду Абрека, если он не погиб в реке, и убью его из винтовки дяди. Вы увидите, что я это исполню… Только это будет не скоро!
— Да, недаром покойник Андрей Иванович
презирал женщин, — задумчиво сказала Александра Михайловна. — Смотрю я вот на наших девушек и думаю: верно ведь он говорил.
Пойдет девушка на работу — бесстыдная станет, водку пьет. Андрей Иванович всегда говорил: дело женщины — хозяйство, дети… И умирал, говорил мне: «Один завет тебе, Шурочка: не
иди к нам в мастерскую!» Он знал, что говорил, он очень был умный человек…
— Тут иначе нельзя. От косоглазого справедливости разве дождешься? Всякую пакость сделает, особенно нам с вами, что мы его
презираем, не уступаем ему. Вы знаете, как к нему в комнату ни зайдешь, — сейчас начинает:
пойди с ним на любовь… С боровом этим жирным! Такой дурак! Думает, не обернемся без него. Как же!
Я глубоко
презирал всю эту публику. Когда случалось вечером проходить по Киевской, я
шел спешащим, широким шагом, сгорбившись и засунув руку глубоко за борт шинели, с выражением лица в высшей степени научным, И, наверное, все с почтением поглядывали на меня и стыдились своей пошлой веселости. И, наверное, каждая барышня втайне думала...
Проходили десятки лет, и всё день походил на день, ночь на ночь. Кроме диких птиц и зверей, около монастыря не показывалась ни одна душа. Ближайшее человеческое жилье находилось далеко и, чтобы пробраться к нему от монастыря или от него в монастырь, нужно было пройти верст сто пустыней. Проходить пустыню решались только люди, которые
презирали жизнь, отрекались от нее и
шли в монастырь, как в могилу.
«Мыслящий реалист» чужд всякой мечтательности и романтизма, он враг всяких возвышенных идей, не имеющих никакого отношения к действительности и не реализуемых, он склонен к цинизму, когда речь
идет об изобличении иллюзий религиозных, метафизических и эстетических, у него культ дела и труда, он признает лишь естественные науки и
презирает науки гуманитарные, он проповедует мораль разумного эгоизма не потому, что он был эгоистичнее «идеалистического» типа, — наоборот эгоистичнее был «идеалистический» тип, — а потому, что он хотел беспощадного разоблачения обманных возвышенных идей, которыми пользовались для самых низменных интересов.
— Потому, что перейдут в нее путем милосердия много из тех, кого свет
презирает и о которых и я, гордый отшельник, забыл, залюбовавшись собою.
Иди к себе в дом, Памфалон, и делай, что делал, а я
пойду дальше.
Но, — продолжал он,
идя далее чрез залу, — пришлец в мое отечество, будь он хоть индеец и люби Россию, пригревшую его, питающую его своею грудью, служи ей благородно, по разуму и совести — не
презирай хоть ее, — и я всегда признаю в нем своего собрата.
Великий мистик православного Востока св. Симеон Новый Богослов красиво говорит: «Все твари, когда увидели, что Адам изгнан из рая, не хотели более повиноваться ему, ни луна, ни прочие звезды не хотели показываться ему; источники не хотели источать воду, и реки продолжать течение свое; воздух думал не дуть более, чтобы не давать дышать Адаму, согрешившему; звери и все животные земные, когда увидели, что он обнажился от первой
славы, стали
презирать его, и все тотчас готовы были напасть на него; небо устремлялось было пасть на него, и земля не хотела носить его более.
— Ведь ты свободен, — говорил ему этот голос, — мир тебе улыбается!
Слава окружает тебя! если хочешь быть человеком серьезным, будь им, но не пересаливай… Выбери середину из этих крайностей, в одну из которых ты вдался, а другую
презираешь… Упрочь свою знаменитость и свое состояние… Сделай партию богатую и блестящую… Состояние принесет тебе жена, она же принесет и красоту… Любовь — не единственный путь к браку, любовь может прийти после… Она может вырасти на почве привычки и взаимного уважения…
— Хорошо все-таки, что ты приехал, может теперь она его сразу «
презирать» начнет, а то, говорят, за последнее время у них началась такая дружба,
пошли печки да лавочки…
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда-то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пó
шло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
Вместо того, чтобы возвратиться домой, Баранщиков
пошел со смотра в Галату к знакомому греку Спиридону, у которого переоделся в бедный греческий костюм, и оставил Спиридону турецкую чалму, красные сапоги, кушак, кинжал и два пистолета. Очевидно, что этому греку он все тестевы вещи продал, а деньгам нашел употребление, «как свойственно русскому человеку», и затем, 29 июня 1765 года, он отправился в свое отечество, «
презирая все мучения, даже и самую смерть, если случится, что пойман будет».
« — Наши солдаты
презирают смерть: у нас есть трава, растущая в болотах, и когда наш янычар (т. е. солдат)
идет на войну, лишь бы только ее укусил, то не подумайте, чтобы один человек не напустил на двести ваших турок, т. е. ики Юс Адам (sic). Так и я такой же, меня не подумай удержать; я тебе служу год и два месяца, а ты, Магомет, должен, по повелению великого нашего пророка Магомета, через семь лет отпустить меня на свободу и дать мне награждение, и тогда я куда хочу, туда и
пойду» (стр. 21–23).